Найдёнов царствовал. Третий день блаженствовал в Швейцарии. Бродил по улочкам старинной части города и вкушал неожиданно свалившийся на голову отпуск, щедро оплатившим хозяином горнодобывающей компании. И было за что. Лицензия, которой добивалась компания на отработку небогатой золотой россыпи по рекомендации Найдёнова, открыла ему рисковый путь доразведать её с учётом идеи Глухова о переотложенном золоте в тальвеге древней долины ручья Забытого. Хозяин рискнул дать деньги, а Найдёнов разведочными скважинами ухватил богатую золотую струю. За ней появилась вторая, третья… Дело пошло да так, что Найдёнов и работяги почувствовали это на своих доходах. Хозяин сдержал своё слово. Техника и деньги сделали своё дело. Люди были обеспечены работой. Государство получало металл, а хозяин деньги. Редкое единение помыслов.

Хозяин лицензии, поверивший прогнозу Найдёнова, вначале лета лично вручил документы Найдёнову на десятидневное путешествие по Швейцарии. Владимир не знал что с этим делать, поскольку никогда не только не бывал за границей, но и понятия не имел, что такое путешествовать, да ещё за счёт хозяина. Подумал связаться с Глуховым и поделиться с ним на голову свалившейся канители отдыхать, которая для него выглядела именно канителью, поскольку не знал что с этим делать. Ибо признался себе, что за всю свою жизнь по человечески и не знал, что такое отдых. Решил поделиться с новостями с Глуховым. Но как обычно, связавшись с его женой, узнал, что друга его чёрт понёс опять куда-то на Сунтар доказывать что-то не то себе, не то другим о существовании нового типа руд, которые не имели мировых аналогов и могли перевернуть представления о том, что не всё так просто в рудообразовании. Да только связаться с ним он уже не успел и решил всё-таки ехать в Швейцарию.

Оказавшись в шикарном отеле, Владимир проводил дни в праздном безделье, к которому неожиданно быстро привык. Даже неожиданно для себя осознал, что жизнь не только состоит из необходимости трубить каждый день и выдавливать из работы, хотя и любимой, всё, чтобы удовлетворить своё профессиональное ничтожество оказаться на высоте собственного «Я», но оказывается кроме работы есть отдых, который может приносить удовольствие, коего не знал по стечению жизненных обстоятельств и по убеждению, что безделие — это не хорошо, а работа — только работа — смысл жизни, канувшего в Лету уже советского образа жизни.

Однажды выйдя из своего номера, он столкнулся с женщиной, которая мучилась с замком соседнего напротив его номера.

— Помочь? - обратился он к ней.

— Да… Вы говорите по-русски?

— Я и есть русский!

— Надо же! - Женщина улыбнулась. - А я думала, что до конца командировки не услышу русскую речь. Так помогите же! - Она протянула ключ.

— Вы просто не той стороной вставляете ключ в замочную скважину. Вот так, и сюда…

Найдёнов повернул ключ и закрыл дверь.

— Благодарю вас…

— Владимир,- представился Найдёнов.

— Вера, - она протянула руку.

Найдёнов не знал, что делать с её маленькой ручкой. То ли пожать, то ли поцеловать. Потому неловко задержал её.

— Спасибо! - освободив свою руку из массивной ладони Найдёнова, сказала Вера. - Вы вниз идёте?

— Да. Хочу прогуляться перед ужином. Может составите мне компанию?

Найдёнов не понимал, как это он ни с того ни с сего и сразу осмелился предложить женщине прогулку, имя которой только узнал. Но женщина неожиданно согласилась.

— Хорошо, только не надолго. У меня через полчаса деловая встреча.

— И чем вы занимаетесь? - открывая этажную дверь перед женщиной, сказал Владимир.

— Понимаете, я переводчик. Сопровождаю встречи делового человека. А вы?

— Отдыхаю.

— Что, из новых русских?

— Что вы?!

— В этих номерах живут только состоятельные люди.

— Я просто заработал шикарный отпуск.

— Неужели у нас в России это становится уже возможным?

— А почему бы и нет, если…

— Простите! Я подойду вон к тому мужчине на минутку и кое-что уточню у него.

Вера подошла к мужчине, говорившему по английски с какой-то женщиной. Мужчина прервал разговор, поцеловал её ручку и представил собеседнице. Вера улыбалась и что-то говорила тоже по английски.

Найдёнов присел за журнальный столик, взял в руки какой-то буклет. Но боковым зрением продолжал наблюдать за его знакомой. Она не была красавицей, но в её манере говорить, немного приподняв подбородок и глядя на собеседника как-то с боку, просматривалась вышколенность длительного общения с деловыми людьми. Отчего её волосы и головка казались обворожительными. Да и сама женщина была стройна и как-то подчёркнуто независима и изящна.

Неожиданно Вера повернула к нему головку и, как бы показывая на него своему собеседнику, что-то сказала ему. Тот повернулся к Найденову и лёгким кивком головы, кажется приветствовал его. Владимир ответил тем же.

Наконец Вера попрощалась с парочкой и подошла к Найдёнову.

— Ну что же, видите меня гулять!

— Куда?

— А куда хотите. Вы давно здесь?

— Третий день.

— О! Вы долгожитель уже. Я только вчера в этой гостинице.

— Тогда идём в парк?

— Идём!

Владимир неожиданно почувствовал себя неуверенно с женщиной. Словно к нему вернулась врождённое чувство страха общения с противоположным полом, которое мешала ему жить. Его скованность почувствовала Верочка и сама предлагала темы для разговора. Постепенно он узнал, что Вера кроме английского владеет немецким и испанским языками. Что по профессии она не только переводчик, но и часто сопровождает в поездках не только деловых людей. Объездила не одну европейскую страну.

— Как же вы успеваете жить, находясь в командировках?

— Это и есть моя жизнь, - улыбнулась Вера. - А вы чем занимаетесь? Путешествуете?

— Нет. Я вынужден просто отдыхать.

— Как это? - засмеялась Вера. - Что это такое «вынужденный» отдых?

— Понимаете, Вера, я геолог. Удачно сложились дела в компании, к результатам которых я имел непосредственное отношение. Вот меня в качестве поощрения хозяин и направил отдыхать…

— Без жены, без детей?…

— У меня сын. Взрослый и самостоятельный уже. Но жену я давно потерял…

— Простите, Владимир! Но так уже повелось, если мужчина путешествует или отдыхает один, особенно за рубежом, он обычно для всех не женат…

Найденов засмеялся.

— Простите еще раз, Владимир, если я вам показалась бестактной. Но уж раз я по случайности высказала эту мысль, то скажу о себе. Я была замужем. У меня есть дочь. Тоже взрослая. Сейчас свободна.

Она посмотрела на него так, словно взглядом дала понять, что это ещё ничего не значит, и что у неё нет никаких намерений на командировочный роман.

— Вы знаете, может покажусь вам смешным, но я очень трудно вступаю в контакт с женщинами. Они для меня не то что загадка, но, как это вам лучше сказать, знакомства с ними не приносили мне никогда удачу…

— Такой видный мужчина и такой не уверенный в себе? - кокетничала Вера.

И странно, но это проявление кокетства было настолько естественным для неё, что Найдёнову даже показалось, что она чуточку, еле заметно покраснела. И это ему понравилось.

— Ну, насчёт «видности» — не знаю, а вот уверенности с женщинами мне точно не хватает.

Минут двадцать они бродили по парку, свернули на аллею обратно к гостинице. Говорили, кажется, о не существенном, но оно для обоих, кажется было важным.

— Простите, Володя, можно мне так называть вас?

— Конечно!

— Я должна сейчас покинуть вас. У меня работа…

— Понимаю… Но может поужинаем вместе?

— Нет-нет! Вы, наверно, не очень представляете смысл моей работы. Я не могу планировать встречи. В моей работе я зависимый человек. К тому же деловые встречи обычно заканчиваются ужином… И там я тоже переводчик… Но если, если освобожусь раньше, я вам позвоню, хорошо?

— Я вам сейчас дам свой номер телефона.

— Не надо! Я позвоню вам в номер. Не провожайте меня, пожалуйста!

Женщина поднялась по лестнице и исчезла за стеклянной дверью.

Владимир поднялся к себе в номер и не знал, чем заняться. До знакомства с Верой он не задумывался о том, куда и на что тратить время. Он наслаждался отдыхом потому как, сколько себя помнил, отдыхал мало. Северный отпуск обычно брал за три года. Но время как-то уходило на разные заботы о семье или уходил в тайгу на охоту зимой. Если же отпуск редко выпадал в лето, сплавлялся с кем-нибудь по горным рекам. В последнее время отпуск тратил на сына, всячески поддерживая возможность ему стать на ноги и достойно начать свою жизнь. Но теперь сын не нуждался в его опеке и Найдёнов, получивший неожиданный подарок от хозяина горного предприятия, вкушал свалившееся на него безделье.

Однако сейчас, зайдя к себе в номер, почувствовал, что с ним что-то произошло. Идти никуда не хотелось. Перед глазами стояла Вера.

«Чёрт! Мне хочется дождаться её звонка. Интересно, позвонит?» - размышлял Владимир. - «А если не позвонит? Если она просто таким образом отвязалась от меня, а я возомнил себе чёрт знает что? Нет, позвонит. Не может быть… Почему же не может быть?».

Владимир подошёл к окну. Летний вечер незаметно опускался на тихий, словно вымерший парк. Перед входом в гостиницу лениво прохаживался с совочком и веником пожилой уборщик территории, высматривая хоть какой-нибудь мусор или брошенную бумажку. Но мусора не было, бумажки и сигареты никто не бросал. Но он всё ходил взад-вперёд, кажется в надежде всё-таки найти что-нибудь.

Найдёнов усмехнулся самому себе, вспомнив гостиничные дворы в России. Если у коих и стояли урны, то они непременно представляли собой либо каменные изваяния, заметно бросавшиеся в глаза, словно часовые у входа, либо на лестничных клетках представляли собой покрытые чёрной краской жестяные жбаны. Здесь урны тоже были, но они представляли собой элемент, вписывающийся в дизайн тщательно продуманной архитектурной палитры. И странно, Владимир не замечал, чтобы в урнах было что-нибудь. Словно любую бумажку кто-то непременно тут же и изымал, или добропорядочные граждане складывали всё в карман и несли к себе в номера, дабы там спрятать какую-нибудь мелочёвку в аккуратные урны, так же не бросавшиеся в глаза, но их место непременно угадывалось сразу. А может прогуливающийся народ просто не понимал, зачем это ему бросать бумажки или окурки, поскольку, как заметил Найдёнов, никто на ходу не ел конфет или мороженого, не курил, да и на скамейках курящих тоже не видел.

Но в этой сонной чистоте упорядоченного и размеренного режима курортного городка что-то не хватало. И, подумав, Владимир понял. Суеты не хватало. Она просто не могла вписаться в размеренный порядок, исторически установившийся в сознании живущих людей в этом государстве.

Владимир отошёл от окна, сел за стол и открыл ноутбук. Обычно в это время он в Интернете знакомился с российскими новостями. Неожиданно его заинтересовало сообщение о том, что утром в Санкт-Петербурге при невыясненных обстоятельствах у подъезда своего дома был убит известный бизнесмен Виктор Панов… Найдёнов вначале даже не мог себе представить, что застреленный бизнесмен и есть его друг, настолько было нелепо представить себе, что его уже нет… Лихорадочно начал искать информацию на других сайтах. Там было тоже самое. Выдвигалась только одна версия: убит в связи с профессиональной деятельностью…

«Витя, Витя… Говорил я тебе, не лезь в эту бизнес-клоаку. Значит и тебя уже достали… ». - Владимир откинулся на спинку мягкого кресла. Потом потянулся к сотовому телефону. - «Чёрт! Кому же позвонить? Глухову? Он в поле ускакал».

Владимир набирал номера, обзванивая друзей, знакомых. Но все знали не больше, чем он. Набрал номер жены Панова. Она не отвечала. Позвонил Оленьке. Она также не брала трубку.

Найдёнов закрыл глаза. Почему-то вспомнил переход с Пановым на Нельгесэ. Вспомнил, как боролись с ним за жизнь, чтобы не замерзнуть среди болота. Но это была борьба за выживания со стихией природы. А вот в стихии рынка, победу над Виктором одержала всё же стихия рынка.

«Витя, Витя!..»,- застонал Найдёнов.

Вечер незаметно оделся в ночь. Найдёнов сидел долго в тёмном номере, не включая света. Почему-то захотелось выпить что-нибудь. Открыл холодильник. Среди частокола разных напитков, предлагавшихся жильцам номера владельцем гостиничного комплекса, нашёл что-то. Плеснул в бокал, выпил.

«Хренотен какая-то… Водки бы!»- подумалось Владимиру и снова закрыл глаза.

Перед глазами теперь возникло лицо Виктора, которое в холодной и промозглой от непогоды палатке среди буроватой жижи болота изображало метаморфозы в их разговоре тогда о любви и любовниках… Найдёнову даже почудился чуть хрипловатый от простуды голос Виктора: «…любовь придумали такие как ты, сумасшедшие, Вова. И, задрав забрало, вы несётесь куда-то и разбиваете себе голову, и не знаете: живёте или существуете. Оглянись! Перед тобой мир, построенный на деньгах…».

Найдёнов открыл глаза. Но видение Панова не исчезло. Его слова, кажется, продолжали проникать в сознание Владимира, только звучали откуда-то сверху. Это уже было похоже на мистику. Ему больно было их слышать, так как и в смысле, и интонации он продолжал слышать явственный голос друга, как бы предвосхитившего ещё тогда дорогу, по которой пойдёт новое общество, круто шарахнувшись от чего-то и куда-то, и, сломя голову, станет догонять тень капитализма, от которого Запад уже далеко ушёл, хотя рай так и не построил. Потащится дальше, озираясь по сторонам, теряя доверие к друг другу, соизмеряя всё эквивалентом, какой тогда в их бытность Найдёнов презирал, а Панов уже чувствовал, что это время уже наступало в России, поскольку общество не могло не видеть, что происходит за ширмой занавеса, каким отгородилась от остального мира почти шестая часть суши.

Владимир налил себе ещё немного виски. Теперь тепло напитка разошлось внутри волной и подавило суматоху сознания.

Пришёл в себя от мягкого тона зазвонившего телефона в его номере.

— Володя? Это Вера…

— Верочка, вы где?!

— Внизу, в вестибюле.

— Я сейчас спущусь!

— Хорошо!

Вера посмотрела внимательно на Найдёнова, заметила:

— Вы немножко расслабились, вижу?

— Простите, Верочка! У меня неприятности…

— Что-нибудь случилось?

Владимир не ответил. Потом посмотрел внимательно в глаза женщины, задумавшись о том, стоит ли сейчас посвящать её в свои проблемы и неуверенно предложил.

— Если вы не против, давайте немножко пройдёмся?

Они вышли из гостиницы.

— Что же случилось?

— Друга убили.

— Что вы?… За что?!

— За то, что был человеком…

— Кажется, за это не лишают жизни.

— Верочка, я тоже жил в неведении, что творится в России, поскольку по роду своей профессии мы часто отлучены от происходящего и всё черпаем в основном из средств массой информации.

Найдёнов говорил долго. О том, как устроена жизнь геологов, как всё неожиданно изменилось в их жизни после начала ушедшего века девяностых годов. Как его друг Виктор организовал компанию, как многого добился, организовав крупное производство. Как помог своему товарищу организовать экспедицию по изучению объекта, не имеющего мировых аналогов, но с неясными перспективами.

— А убили бизнесмена, Вера, за то, что кому-то понадобилась его компания… Может слыхали о рейдерских захватах предприятий? Панов один из немногих, который решил вернуть долги обществу заработанными им деньгами своим товарищам по ремеслу, брошенным государством выживать на досрочных пенсиях. Кто просто томился в клетках многоэтажек, кто пытался что-то делать, мёл улицы, регистрировался на биржах труда. Представляете, Верочка, это уму не постижимо так расправиться с первоклассными специалистами, интеллигенцией горного дела, какую пестовать не годами надо, но десятилетиями. Но Виктору не дали возможность сделать и этого.

— Я плохо разбираюсь в том, что происходит у нас, - отозвалась Вера. - Но, кажется, в России наступили трудные времена, когда от старого уже отказались, а к новому ещё не пришли.

— Напротив, идут с открытым забралом, раздирая страну перманентным переделом собственности, Верочка. Но если одни пытаются идти к новым отношениям цивилизованным способом, другие — варварским. Россия скатывается в какую-то бездну, в которую мы сами себя толкаем. В бездну, Верочка.

— Кто это мы?

— Народ. Лишённый ориентиров, морально раздавленный, он становится безучастным ко всему, что происходит в России. В лучшем случае смотрит телевизор. Со стороны всё интересно, хоть и жутковато порой .

— Что же, ему опять на улицы выходить?

— Чтобы выйти на улицу необходимо понимать ради чего протестовать, кого низвергать и что защищать. А те, кто призывает сегодня выйти на улицы, либо уже были у власти, либо хотят ещё раз отнять и поделить… Это в лучшем случае. В худшем — выполнить заказ тех, кто хочет разодрать страну руками их граждан.

— Володя, я слушаю тебя и поражаюсь многому. Я часто общаюсь с разными людьми. У меня сложилось определённое мнение о их образе жизни, мышлении. Но я не встречала людей, чтобы они так говорили о своей профессии, как вы. Так переживали за своё дело, за страну. Вы какие-то другие, и я не знаю в чём? Кто вы, люди такой романтической профессии?

Найдёнов повернулся к женщине и, глядя куда-то мимо неё, сказал.

— Геологи — это обычные люди, но их необычность состоит в том, что они боготворят свою работу. Условно геология состоит из людей науки и производства. И если лишить и тех и других своего дела, значит лишить их жизни, поскольку они не способны изменить род своих занятий не потому, что не умеют, а потому что не могут заняться другим, поскольку больше всего на свете любят природу, погружаются в её прошлое настолько глубоко в прямом и переносном смысле, чтобы прочувствовав настоящее, могли восхититься будущим, в технологиях которого их дело отзовётся открытыми ими металлами и рудами, нефтью и газом. И вы знаете, Вера, их труды обычно хранятся вечно в архивах, хотя даже при жизни в подавляющем большинстве о них и их делах общество забывает, а иногда и обрекает людей, полностью отдавших себя отечеству, на нищету на закате их жизни. Потому как государству, в лице чиновников, дорвавшемуся до богатств, которые геологи ему открыли на десятки, а то и сотни лет вперёд, нет дела до их личности, поскольку оно на них смотрит теми же глазами чиновника, коих пестует и охраняет законом. Так геологи превращаются в быльё, хотя жили сломя голову. Ах, Вера, Вера! Понимаете, Вера, как это здорово жить сломя голову! Сломя голову отдаваться своему делу, сломя голову нестись куда-то, чтобы спасти друга, сломя голову любить, не заботясь о том, отзовётся ли эта любовь в другом или, ранив душу твою, уничтожит тебя…

Вера взяла его под руку.

— Я предлагаю перейти на «ты».

— Не в возражаю.

— Ты наверно голоден?

— Я? Ты о чём…? Ах, да, конечно. Может быть пойдём поужинаем?

— Пойдём! Только не в гостиницу. В ресторане бизнесмен ужинает в кругу деловых людей, которого я сопровождаю в деловой поездке, скорее всего заметит меня и… может я ему понадоблюсь, как переводчик. Отказаться я, сами понимаете, Володя, тогда не смогу, и это помешает нашему общению. За углом есть небольшое кафе…

В полупустом кафе они сели за столик возле окна. Вера взяла на себя общение с хозяином заведения. Владимир смотрел на неё и удивлялся, с какой лёгкостью она перешла с английского на немецкий, заказывая что-то. В интимности бокового освещения её лицо показалось Владимиру прекрасным. Это почему-то его сильно взволновало, потому как если только днём он не нашёл её красавицей, то сейчас она казалась ему совершенством. А её уверенность держаться заставила Найдёнова превратиться в человека, которому всегда почему-то не давалось ухаживание за женщиной. Уверенность практически всегда в таких случаях покидала его. И знакомства для него редко имели продолжения.

Вера, закончив общаться с хозяином кафе, неожиданно коснулась своей рукой локтя Владимира, произнесла:

— Не грустите, Владимир. Я себе заказала бокал вина, а вам что-нибудь покрепче на усмотрение хозяина. Вам бы лучше ещё немного расслабиться, хорошо?

— Мы, кажется на «ты» на ты перешли, Вера?

— Да, да. Но это бывает трудно привыкнуть и сразу сократить дистанцию общения.

Найдёнов взял её руку. Она не отняла её.

— Спасибо! - и поцеловал ладонь.

— О! Геологи даже галантны! А то мне из твоих рассказов показалось, что вы, геологи, сдержаны в своих манерах, вы — средоточие глубокой мысли и дела.

— С такими красивыми женщинами?…

— Спасибо за комплимент! А за таким как вы женщины, видимо, чувствуют себя защищёнными.

— Ты нуждаешься в этом?

— Какая женщина не нуждается…, - уклончиво ответила Вера.

— В таком случае мне можно надеяться…

Вера опять коснулась его локтя и тихо сказала.

— Не знаю, что и сказать тебе…

В это время зазвонил телефон Найдёнова. Владимир вынул из футляра сотовый телефон.

— Саша!… Ничего себе, откуда ты ?!…

Вера поднялась и прошла к стойке бармена, чтобы не мешать разговору Владимира. Он почти не говорил и редко односложно что-то отвечал. Потом встал из-за стола и начал взволнованно ходить взад и вперёд, отвечая на какие-то вопросы звонившего. Наконец он выключил телефон и сел за стол. Вера подошла к нему.

— Прости, Вера! Беда одна не приходит. Звонил друг. Он находится отсюда очень далеко. В горах. Он в курсе дела о гибели близкого нам человека. Но это ещё не всё. У него пропала жена, каким-то образом, связанная с гибелью Виктора. Просит помочь, хоть в чём-нибудь разобраться. Но я не в России…

— Если это резонансное дело, - заговорила Вера, - может быть в здешних газетах что-нибудь журналисты раскопали или перепечатали. Сейчас я попробую попросить, чтобы принесли все газеты, какие есть.

Бармен на просьбу Веры, принёс несколько газет. В одной из них в разделе криминальная хроника России действительно сообщалось об убийстве бизнесмена Панова. Она быстро просмотрела номер и показала на развороте фотографию.

— Кажется здесь говориться о какой-то женщине, которая замешана в деле убийства твоего друга.

Владимир взял газету и замер.

— Это Оленька! Сашина жена, который только что звонил мне. Переведи, что здесь написано.

— …эта женщина каким-то образом вместе со своим бывшим мужем, возможным соучастником рейдерского захвата компании бизнесмена, сумела украсть огромную сумму денег, которая была перечислена убитым на её счёт за день до его гибели и предназначалась какому-то третьему лицу, которого ищет полиция»…

— Чушь какая-то! Оленька, бывший муж… Да она с прежним мужем рассталась давно! - воскликнул Найдёнов. - Это жена Глухова, который меня попросил хоть что-то узнать о её судьбе. Погоди, я сейчас перезвоню, может со связи не ушёл ещё.

Услышав в трубке голос, говоривший что-то на английском языке, Владимир ещё раз позвонил. Потом передал телефон Вере, чтобы та перевела. Прослушав, та передала ему свой телефон.

— На счету твоего телефона закончились деньги. Здесь связь с Россией дорогая и предусмотреть стоимость разговоров заранее трудно. Позвони с моего!

Найдёнов дозвонился до Глухова. Передал почти слово в слово, что ему перевела Вера. Через минуту он выключил телефон.

— Спасибо, Вера. Я расплачусь с тобой.

— Не беспокойся, Володя. У меня безлимитный.

— Тогда я, с твоего разрешения ещё позвоню. - И набрал телефон Глухова.

Тот ещё был на связи.

— Саша! Не дёргайся, дорогой, продолжай работу! Другого такого шанса у тебя не будет изучить объект. Я прерываю отпуск и вылетаю в Москву. Попробую разобраться с тем, что произошло с Оленькой. Выходи на связь в полночь по твоему времени каждый день. Контрольный — в каждое воскресенье в это же время. Пока! Не переживай, всё выяснится… Если меня не будет на связи, продолжай работу, стало быть пока ничего не узнал. Держись, старина!…

Закончив общаться с другом, Найдёнов передал телефон Вере.

Официант принёс заказанный ужин и, пожелав что-то посетителям его заведения, удалился. Глаза Веры и Владимира встретились.

— Странно, Верочка! Вот мы ещё сутки не знакомы, а мне кажется, что я тебя знаю давно, - начал Найдёнов. - Хотя наше знакомство началось с таких проблем… - И Владимир коротко рассказал ей, кто такой Саша, что для него означала Оленька.

Вера слушала его и видела перед собой мужчину, готового сделать что угодно ради своего друга. А в её широко раскрытых и внимательных глазах Найденов нашёл не только сочувствие, но что-то большее. Он неожиданно прервал рассказ. Поднял бокал вина и предложил.

— Верочка, давай, наконец, выпьем с тобой за что-нибудь?

— Давай, Володя. Давай выпьем за то, чтобы в Москве всё у вас разрешилось хорошо…

— Видишь ли, мы ещё не выпили за наше знакомство… Которое началось с таких проблем с моей стороны… И ты, кажется, поняла, Верочка, что я очень проблемный человек. Действительно всё время меня преследовали какие-то проблемы и даже встретив такую женщину, как вы, я не отделался от мысли, что это теперь на всю оставшуюся жизнь.

— Владимир, ты даже не представляешь, что ты просто хороший друг, замечательный человек. И вообще…, ты живёшь настоящей жизнью достойного мужчины. Я хочу выпить за тебя!

— Спасибо, Верочка! А я за тебя. И почему-то мне очень жаль покидать тебя. Можно мне тебе из Москвы позвонить?

— А что, ты завтра и улетаешь?

— Да, Верочка. Надо торопиться. Правда, у нас с тобой остается еще немного времени до завтра?..

Верочка посмотрела в глаза Владимиру.

— Если тебе нужна ещё одна проблема, то у нас время есть…

После ужина они поднялись к себе на этаж. Владимир остановился около своей двери, вытащил ключ, но сразу не смог открыть дверь. Верочка тихо засмеялась.

— Володя, теперь ты, кажется, ключ вставляешь не той стороной.

— Прости! - справился со второй попытки с замком Владимир. - Заходи, пожалуйста…

— Ты иди, а я…, я через несколько минут приду к тебе, хорошо?

* * *

В Москве Найдёнов скупил все газеты, где говорилось о событиях, связанных с именем Панова. Но в стране всё так быстро менялось, что на месте одних происшествий в средствах массовой информации говорили уже о других. Но о последних также быстро забывали, как о первых и общество, кажется, уже мало реагировало на преступления, клановые разборки, убийства, грабежи. Большей сенсацией становилось добропорядочность.

Владимиру удалось только связаться с Зоенькой. Бывшая секретарша Панова искала новую работу и согласилась встретиться с ним на остановке, которую она ему назвала.

Найдёнов пришёл за несколько минут до встречи и слонялся около остановки. Наконец Зоенька позвонила ему.

— Вы видите меня на противоположной стороне проспекта?

Найденов огляделся.

— Вижу!

— Подходите ко мне, мы пройдёмся с вами.

Владимир перешёл «по зебре».

— Чёрт знает что! Прямо, как детективы какие, - улыбнулся Зоеньке Владимир.

— Невольно станешь такими… Я ничегошеньки нового не узнала о том, где Оля и что с ней произошло. Удалось только узнать, что в России её нет. Её и бывшего мужа разыскивает уже Interpol. Вот и всё кажется.

— Что же она могла сделать такого, чтобы и её разыскивала Международная организация уголовной полиции?

— Я так думаю, что это, скорее всего, каким-то образом связано с бывшем её мужем. А она могла стать какой-то разменной монетой в крупной игре. Потому и разыскивают. В нескольких газетах даже поместили её фотографии. А что с Глуховым?

— Человек в трансе. Только всё у него как будто началось складываться в жизни, определился с работой и вот — новые испытания. Трудно ему сейчас, Зоенька, очень трудно. Я буду ему рекомендовать пока находится в тайге и доработать сезон. Правда, дальнейших перспектив у него нет никаких. А возвращение в Москву для него будет очередной пыткой. Жить в неизвестности о судьбе любимого человека ему будет невыносимо. Я его очень хорошо знаю.

— Сочувствую. Мне кажется ему действительно будет лучше пока доработать сезон. О его экспедиции пока в средствах массовой информации не говорят. И это хороший знак. Видно разборки идут пока слишком далеко от желания глубоко разбираться в побочном бизнесе Панова. Но уже известно, что на месте компании Панова создана другая, и она прекратила финансирование мелких проектов бизнеса Виктора. К ним относится и экспедиция Глухова. Есть только одно неплохое обстоятельство, что позволит Глухову не засветиться в деле Панова и Оленьки. Её увезли с её квартиры, а не квартиры Глухова.

Помолчали.

— А вы как, Зоенька?

— Что я? Ищу работу. Знакомые из фармацевтической компании предлагают неплохое место. Я думаю пока. Знание мною английского и испанского языков даёт возможность мне выдержать пока паузу.

— А вы? - спросила Зоя Найдёнова.

— Я в прежней компании работаю. Занимаюсь добычей золота. Олигарх доволен моей работой. Вот получил поощрение с выездом в Швейцарию…

— И сорвались оттуда?

— А что делать? Мой друг не переживёт потери любимой женщины.

— Вы такой же Дон Кихот, как покойный Виктор.

— У него была ветряная мельница, в которой видел объект приложения своих усилий бороться за любовь и справедливость. А я даже не знаю, в каком образе и где её найти, эту мельницу.

— Ладно, Володя, я побегу. Не исчезайте! Сейчас мало людей остаётся, с какими можно поделиться откровенным. Пока! Да! Чуть не забыла. У меня есть визитка следователя, ведущего дело Панова, возьми. Может пригодится выяснить что-либо.

* * *

Найдёнову с трудом удалось дозвониться до Глухова.

— Саша! Работай до конца сезона. Делай своё дело. В Москве тебе появляться пока нельзя. А осенью всё устаканится… Относительно Оленьки пока ничего сказать не могу. Но, думаю, что она просто заложник в какой-то преступной игре. Теперь выходи на связь каждую неделю в воскресенье в 22.00 по твоему времени. Если меня на связи не будет, не волнуйся. Значит пока новостей нет. Держись, старина. Всё образуется…

* * *

Вечером Найдёнов позвонил Верочке.

— Верочка, милая, у меня отпуск заканчивается. Я умру, не увидев тебя в Москве.

— Мне тоже хочется к тебе, Володечка. Но я не могу это сделать сейчас. Через два-три дня я вылетаю в Испанию. У меня, контракт, понимаешь…

— А я должен в тайгу перебираться. До осени! Понимаешь, до самой поздней осени.

— Я тебя буду ждать в Москве, Вова.

— А ты не забудешь меня?

— Нет, милый. Может быть я тебя ждала всю жизнь. А два-три месяца… Я люблю тебя, Володечка.

— И я, я… тоже!- задохнулся в словах признания Найдёнов. - Ты знаешь, я думал, что не смогу уже испытать такого чувства до конца своей жизни, Верочка. Мне уже пятьдесят один!

— Ой, Вова! А мне девяносто два! - шутливо рассмеялась в трубку Верочка.

— Ой, как ты хорошо сохранилась! - засмеялся в ответ Владимир. - Стало быть, у нас ещё не всё потеряно?

— Конечно, Вова!