Паутина нефте- и газопроводов на карте России, как кровеносные сосуды ритмично качают по тубам за рубеж чистоган нефтяной и газовой ренты, обескровливая энергетический потенциал страны, отлучая граждан её от их настоящего и будущего благосостояния. «Устойчивое развитие», декларированное в смутные девяностые годы Президентом, а затем и Правительством, в его же ипостаси, было понято буквально как устойчивость стратегии, направленной на извлечение максимальной прибыли в обход развёртывания остального промышленного производства, поскольку этот вариант оказался самым доступным механизмом создания «подушки финансовой безопасности» за счёт чрезмерной эксплуатации недр и труда небольшой армии нефтяников, долевая рента которых едва хватает на то, чтобы «проедаемые» запасы приращивались разведкой в новые.

Отечество и граждане его должны поклониться до земли геологам, которые до сих пор обеспечивают его независимость, несмотря на то, что армия этих великих и истовых тружеников из широкого спектра специалистов и направлений геологической деятельности превратилась «в нефтяно-банановую часть» экономической геологической отрасли. Классическое направление региональных геологических исследований, ранее обеспечивающих основной научный потенциал прироста минерального сырья, практически свёрнуто, рудное направление, определяющие основной градообразующий механизм долгосрочного развития горнопромышленного комплекса, отдано на откуп частным компаниям, которые мало заинтересованы в наращивании ресурсов и запасов минерального сырья. Их интересует только то, что можно взять сегодня. Получив огромную долю распределённого фонда полезных ископаемых на основе ущербной лицензионной политики, компании не торопятся их осваивать в кильватере застоя промышленности как таковой.

Жалкая попытка реанимировать геологию как отрасль экономики государства путём создания новой структуры «Росгеологии», старый приём следования бюрократической системе, не имевшей аналога даже в советской геологической структуре, когда вместо того, чтобы сохранить наработанным опытом доказавшую дееспособность старую структуру, решили заниматься не делом, а реформированием того, что не требовало реформ. . Куда там петровской и послепетровской Бергколлегии, когда стимулировалась вначале «вольница» частной инициативы в горных поисках, потом заинтересованность населения «для сыска руд», а затем необходимость перемещаться «встреч Солнца» в необозримые просторы Сибири населению для её освоения. Куда там и до советского Геолкома, который ставил и реализовывал задачу научного и планомерного изучения недр и потенциала экономики Северо-Востока России за счёт градообразующей горно-геологической отрасли путём роста мастерства и образованности молодых людей, одержимых романтикой освоения неосвоенного. И канули в Лету потенции развития некоторых посёлков и городов за счёт созданного горно-промышленного комплекса. Наступил век импотенции власти, не желающей иметь дело с «проблемными» весями российскими, с непринуждённой лёгкостью стирающей с карт брошенные посёлки, дороги, ведущие к ним, способствующей миграции населения в центральные регионы, где не востребовался накопленный опыт горных инженеров, геологов. И они вынуждены были полнить ряды безработных или мести тротуары, улицы, дворы, устраиваться где угодно, лишь бы прокормить семьи.

Обюрокраченность «минприродовской системы» управления природными ресурсами стала не только тормозом развития геологической отрасли (научной и производственной), она оказалась полностью оторванной от объектов исследований, сконцентрировав систему управления в столице, которая тщится только одним: концентрацией власти распределения фондов недр, а не их приростом, поскольку уничтожена основа комплексных экспедиционных исследований территорий.

Предпринимательская вольная поисковая активность граждан России законодательно вообще не предусмотрена. Искать месторождения без лицензии, которую можно получить только в Москве — нельзя, находить — бессмысленно, открывать и разведывать — значит нарушать закон. Москва, в лице чиновников от геологии, сама решала, что искать, где находить, как и сколько добывать, не давая никакой самостоятельности регионам в недропользовании, сковывая их инициативу на основе закона «О недрах», провозгласившим, что недра являются собственностью государства.

Чрезмерная централизация системы управления природопользования в Министерстве природных ресурсов и экологии лишила субъекты РФ той самостоятельности, какая бы позволила им оперативно решать проблемы изучения недр и их освоения в рамках своей социально-экономической политики.

Экспедиции — основные структуры организации всех видов региональных, поисковых и разведочных работ в недалёком прошлом — не смогли выжить в новых экономических условиях, поскольку считались весьма затратными предприятиями. Но они решали главные задачи недропользования: планомерное изучение недр на основе комплексного подхода к изучению громадных территорий; соблюдение стадийности геологоразведочных работ, способствующих рациональному недропользованию; опережение прироста запасов минеральных ресурсов над их извлекаемостью; экспедиции становились постоянно действующими структурными подразделениями, обеспечивающими высокий уровень профессионализма геологов, становление которых как профессионалов в различных отраслях геологической науки и производства требовало значительного времени; закрепление научных и производственных кадров на местах, поскольку горно-геологическая отрасль была градообразующей, обеспечивающей развитие инфраструктуры геологических посёлков.

Миф о затратной геологии в прошлом разбивается о скрупулёзный анализ происходящих событий в геологической отрасли. А именно: произошёл разрыв между преемственностью поколений решать научно-производственные задачи горно-геологической службы; возникла проблема воспроизводства высококачественных специалистов как в научном, так и производственном обеспечении геологической отрасли экономики; высокие темпы извлечения запасов из недр для поддержания сырьевой направленности экономики страны не компенсировали темпов их прироста, что спровоцировало увеличение затрат на воспроизводство минерально-сырьевой базы только тех ресурсов, какие составляли основу их экспорта; ликвидация экспедиционных структур привела к омертвлению прежних вложений в инфраструктуру геологических посёлков, которые либо стали умирать, либо самоликвидироваться. Миграция населения из освоенных районов Сибири и Дальнего Востока легла огромным бременем на бюджет страны, спровоцировала рост населения в европейской части России, рост безработицы в густонаселённых районах и подорвала экономику субъектов РФ на Северо-Востоке страны.

Надежда на инвестиции частного капитала в геологическую отрасль экономики не оправдалась в связи с невнятной политикой в области недропользования, отставания законодательной базы от требований рыночной экономики, бюрократическими барьерами на пути вложений капитала.

Принятие неотложных мер Президентом и Правительством по оживлению экономики Сибири заставили власть из накопленного фонда развития будущих поколений тратить средства для реанимации строительства брошенного БАМА и Восточно-Сибирской магистрали.

Таким образом, непродуманность реформирования экономики, шарахание из одной крайности в другую ввергли экономику в новые расходы, которые могли бы направлены на сбережение народа Сибири и Дальнего Востока страны.

Чтобы хоть как-то спасти геологическую отрасль взамен экспедиций на территориях субъектов РФ стали образовываться государственные горно-геологические предприятия, организационная и финансово-экономическая структура которых целиком зависела от Центра. Многоступенчатый бюрократический контроль, избыточная централизация управления недропользованием сковывала работу горно-геологических предприятий на огромной территории России. А непрерывное реформирование системы природопользования в РФ вконец запутали саму систему управления, что спровоцировало не только дублирование полномочий, но и рост коррумпированной составляющей в этой отрасли экономики.