Вернувшись в Москву, Оленька зашла в отделение полиции и в её присутствии вскрыли опечатанную квартиру. Почти двухлетнее отсутствие в квартире заставило её приложить немало усилий для того, чтобы привести её в порядок. На следующий день утром в дверь квартиры позвонили. Оля вздрогнула. Недавнее положение её в заложниках отозвалось страхом вновь испытать насилие.

«Кто это мог быть? Я никого из знакомых не предупреждала, что я в Москве…».

Осторожно подойдя к двери, посмотрела в «глазок». Это была Инесса из соседней квартиры.

Ольга перевела дыхание. Но на всякий случай спросила:

— Кто там?

— Это я, Инесса, Ольга Николаевна! Хочу почту передать вам.

Ольга открыла дверь.

— Здравствуйте, Ольга Николаевна! Я слышала, как кто-то вчера открывал вашу дверь и подумала, что это вы вернулись. Меня полтора года назад предупредил один человек, Владимиром представился. Попросил на время вашей длительной заграничной командировки почту, какая придёт на ваш адрес, брать и хранить у себя. Он даже передал деньги с просьбой оплачивать коммунальные платежи и приплатить за услуги. За коммунальные платежи я расплачивалась за вас. От приплаты, конечно же я отказалась. Соседи ведь! Вот, возьмите.

Она протянула перевязанный тесьмой пакет.

— Спасибо, Инесса, дорогая, заходите!

— Нет, спасибо! Я тороплюсь на работу. Вечерком загляну!

Ольга перебрала почту. Кроме коммунальных платежей было два письма из Тулы, где жила её двоюродная сестра. Вскрыв конверт с обратным адресом сестры, она прочитала письмо. В нём сестра говорила о том, что очень больна и просила навестить её. Но вскрыв второе письмо, разрыдалась. В нём соседка сестры сообщала, что её двоюродная сестра умерла, а перед смертью попросила в случае чего сообщить о своей кончине. А девочку, дочь её, взять на воспитание.

Ольга сквозь слёзы рассмотрела дату отправки письма. Это было всего две недели назад.

Она бросилась звонить по телефону на квартиру умершей сестры. Никто трубку не брал. Стремительно собравшись в дорогу, она приняла решение немедленно выехать в Тулу. К вечеру она уже стояла у квартиры умершей сестры. Позвонила. Никто не отвечал. Позвонила соседке.

— Октябрина Павловна! Это Оля из Москвы! Двоюродная сестра Жени.

Дверь открылась. Из-под руки Октябрины Павловны выглядывала Галочка.

— Слава Богу, Оля! Мы уже что только не передумали. Не случилось ли что и с вами? Женя не могла дозвониться вам. Письмо писала. Видите какое горе… Проходите, Оля! Проходите.

Ольга прямо в коридоре подняла на руки Галю, расцеловала её. Она вначале ничего не поняла и даже испугалась.

— Ну что ты? не плачь, девочка моя!- причитала Октябрина Павловна. - За тобой ведь пришли. Я тебе говорила, родная, скоро тётя Оля приедет. Вот и дождались. Не плачь!

Октябрина Павловна долго рассказывала о том, как сестре поставили страшный диагноз, как та быстро ушла из жизни.

— Я уж сыну написала своему насчёт Галочки. Что делать, если через месяц никто за ней не приедет? - говорила Октябрина Павловна. - Так он меня надоумил обратиться в службу по усыновлению детей. Так-то вот. Хорошо, что вы приехали, Оля. Камень забот с души сняли.

Оля плакала и гладила головку племянницы. Та успокоилась и разглядывала мягкую игрушку, какую удалось купить на железнодорожном вокзале Ольге.

— Вот документы вашей сестры и свидетельство о рождении дочурки. Здесь также свидетельство о смерти и завещание на имя дочери. Всё она успела оформить как положено. Чувствовала, сердешная, что не выберется из болезни. Женя просила вас, Оля, взять на воспитание девчушку. Уже шестой годик пошёл. Взрослая…

— Спасибо за хлопоты, Октябрина Павловна. Я только что сама вернулась… За границей долго была. Утром мы уедем с Галочкой в Москву. Начнём оформлять документы.

— Вы уж в квартирке сестры посмотрите, что к чему. Вот в этом пакете, что я тряпочкой перевязала, деньги, что остались у сестры, две сберкнижки и карточка какая-то. В общем разберётесь. А я за квартиркой посмотрю. Какие платежи будут оплачу. Только, Оленька, поторопитесь насчёт квартиры. Или сдать её под жильё — всё какие-никакие денежки будут вам на житьё-бытьё, или как? Сами разберётесь.

Вернувшись в Москву, Ольга сразу обратилась к юристу насчёт того, как взять на воспитание племянницу или удочерить её. Внезапное появление в её жизни ребёнка, которому она должна заменить мать, заставили собраться женщину. Даже на время дремавшее в глубине чувство материнства приглушило в её сознании мысли об Александре.

Её возвращение на работе рассматривалось как чудо. Её окружили заботой и вниманием. Главный врач клиники распорядился в сложившейся обстановке Ольге побыть дома и решить семейные проблемы. Две подруги помогали Оленьке вернуться к нормальной жизни и создавали обстановку, при которой женщина быстро приходила в себя.

Когда Оленьке позвонил Найдёнов и сообщил ей, что вылетает в Якутск, она спонтанно приняла решение ехать на встречу с Сашей, захватив с собой приёмную дочь. Да, она уже называла для себя её дочерью и непременно хотела поделиться с этой радостью с любимым человеком. Она знала, как обрадуется этому событию её муж. Ведь сколько раз они размышляли над тем, чтобы взять на воспитание ребёнка. И, кажется, сама судьба распорядилась удовлетворить их желание. У Оленьки всё пело внутри. Она уже представляла себе сцену, как встречает любимого с ребёнком… Но когда подруги узнали о том, что она хочет его брать с собой в такую даль, категорически начали отговаривать её. И Оля согласилась оставить ребёнка на их попечение.

В Якутске Найдёнов встречал с цветами.

— Ты где их нашёл?- задохнулась от восторга Оля.

— А что в Якутии цветов не бывает? Здравствуй, дорогая! Худенькая стала?

— Это комплемент?

— Ой, Оленька, не знаю, что и сказать. Ты просто классная женщина!

— Дай я на тебя посмотрю, Володя. В тебе тоже что-то изменилось? Забот много?

— Полон рот — дышать нечем! - и рассмеялся. - Пошли, машина ждёт. На паром поедем. Ты Лену видела? Нет? Так посмотришь! Всем река — река!

— Мне багаж надо получить, Вова…

Пока ждали багаж, Оленька рассказала о своих злоключениях. Как оказалась за границей, как надежду на спасение дала Верочка. Как спецслужбы вызволили её.

— Мне страшно только то, что бывший муж, который и был виновником всех моих злоключений, ещё в бегах. Правда, мне сказали, что это дело времени, когда он предстанет перед российским судом. Его ищет Интерпол. А мне страшно ещё.

И не то сознательно сама Оля и Владимир избегали начала разговора о Глухове. Пока Ольга не показала на рюкзак, приближающийся по транспортёрной ленте.

— Ничего себе! Зачем такой рюкзак?- удивился Владимир.

— Мы же в тайгу едем, не на курорт же? А ты уверен, что Саша нас ждёт и что мы найдём его? - неожиданно задала вопрос Ольга.

Владимир поднял рюкзак, закинул его за плечи.

— Оленька, скажу честно! Есть только договор Саши с Гудило, что в начале августа он должен быть на том месте, куда он сам указал больше года назад, когда забрасывали на весновку. И сообщение о том, что у него вышла из строя рация. Всё, Оленька. Будем надеяться на то, что всё так и случиться. А может он уже и ждёт нас. Будем и мы торопиться. Пошли к машине.

Тень грусти стёрла с лица Ольги выражение радости встречи.

— Тебе не хорошо?- заметил изменения в лице Владимир.

— Мне будет хорошо, Володя, когда я увижу мужа.

— Я понимаю, Оля, понимаю. Всё будет хорошо!

Но в этом сомневался и сам Найдёнов. Какая-то неопределённость давила на его сознание уже давно и эта тяжесть последнее время просто не давала ему покоя.

У дебаркадера на Лене Найдёнов связался со своим полигоном, чтобы узнать как обстоят дела.

— Володя! Радист говорит. Пришла радиограмма. Идёи мощный фронт. Готовимся к авралу. Дожди. Попуски уже делаем. Боимся, чтобы большая вода беды не наделала. А как в Якутске?

— Солнышко. Райское лето…

— Так вот,- продолжал радист, - через пару дней Индигирка поднимется. Воду Гидромет обещает большую и, главное надолго дожди. Соседний полигон уже топит.

— Чернышова быстро на связь! - скомандовал Найдёнов.

— Григорий! Держи меня в курсе дела. Я буду включаться в восемь утра, в два часа дня и в восемь вечера. Главное — подготовиться к большой воде…

— Она уже пошла, Володя. Попуски делаем, чтобы не смыло. Балки уже перетаскиваем на новое место…

Ольга смотрела на сосредоточенное лицо Владимира. И когда он выключил спутниковый телефон, спросила.

— Что случилось?

— Не знаю, как и сказать, Оленька. Топит полигон. Вода большая идёт. Это может сильно осложнить и наше предприятие. Погоди, я сделаю ещё один звонок Гудило.

— Игорёк? Как у тебя дела, готов? Что-о… И прогноз?… Понял. На неделю?… Ладно, я перезвоню.

— В Хандыге уже непогода, Оленька. Вода сильно пребывает. Трассу уже топит перед Теплым.

— И что же нам делать?

— Не знаю, Оля. Но, кажется нам придётся отсиживаться пока в Якутске. Как минимум неделю. К вечеру и здесь всё закроет. Лучше сидеть здесь, чем куковать где-нибудь на трассе к Хандыге.

У Ольги на глазах навернулись слёзы.

— Я не рассказала тебе ещё об одном, Володя. У меня приёмная дочь осталась в Москве.

И Оля рассказала Владимиру о том, как оставила у себя ребёнка умершей двоюродной сестры.

Владимир успокоил женщину и неожиданно твёрдо решил.

— Оля! Возвращаемся в аэропорт. Купим билет до Москвы. Ты непременно улетишь, может даже сегодня вечером. Благо ещё не начался период возвращения отпускников. Оставаться тебе здесь, значит мучиться вдвойне. Я сам Глухова доставлю тебе в Москву. А тебе надо лететь, дорогая. Непременно лететь.

— У тебя ведь свои проблемы на полигоне, Володя?

— Там люди, там и без меня управятся. А тебе надо возвращаться.

— Ты так думаешь?

— Я уже решил, Оленька. А ты мудрая женщина и поймёшь, что для тебя это самый разумный выход.

— Но я так стремилась сюда, Вова!

— Я понимаю… Но наше предприятие может затянуться надолго, Оля. Это Север, здесь разное бывает.

— А как же Саша? Он ведь ждать будет в начале августа, а ты говоришь непогода как минимум на неделю. Да ещё добираться сколько…

— Что о нём беспокоиться, Оля. У него только один выход — ждать. И он это знает.

— А если что случится?

— Всё что могло уже случиться — случилось, Оля. Ты в безопасности. Саша знает, что делать.

— Но он ведь даже не знает, что я жива. Ты же сам говорил.

— Это и к лучшему, Оленька. Не будет дёргаться и спешить. Будет ждать. Возвращаемся в аэропорт.

Когда Ольга пересекла порог зоны досмотра и обернулась, Найдёнов увидел, как ещё более потускнело её лицо. В выражении её глаз он уловил не только растерянность женщины, но и такое страдание, что Найдёнов не выдержал и крикнул:

— Я буду постоянно звонить тебе!

Она кивнула головой и растворилась в толпе вылетающих из Якутска.

* * *

Пришедший циклон размывал дороги, топил населённые пункты. Непогода обложила всю восточную часть региона. Неутешительная новость пришла из Оймякона и Усть-Неры. Везде топило.

Найдёнов ожидал сеансов связи со своего полигона с тревогой. Но там пока Чернышов справлялся с обстановкой, хотя работа уже стояла неделю. Но самая большая неприятность Найдёнова ждала, когда его машина с вездеходом уже подошла к Кубуме. Такой воды в реке он никогда не видел. С той и с другой стороны скопилось много «Газелей», стояли «Уралы» и «Камазы». Каждый день с той и с другой стороны делали попытку найти брод выше наледи. И каждый раз какая-нибудь машина не могла выбраться обратно.

К концу четвёртого дня ожидания ночью Владимир едва разглядел первые звёздочки. Ещё чёрные ночи не упали над хребтами и звёзды на небосводе казались тусклыми. И только перед восходом нового дня, погрузившись на некоторое время в настоящую темноту, заблистали ярче. Над пятнами неумирающей наледи поднялся туман, а в кабине «Урала» Владимир почувствовал холод.

«Наверняка вода упала. Пойду посмотрю. Может пройдём»,- подумал Найдёнов и покинул кабину.

Стоя на кабине вездехода, прикреплённого монтажной проволокой к бортам «Урала», вездеходчик Лапин освобождал мочевой пузырь, всматриваясь в языки ползущего тумана.

— А воды-то, тю-тю! Нет воды… Ехать надо, что стоять?

— Сейчас пройдусь, посмотрю, Макар. Кабы…,- недоговорил Найдёнов.

— Что там кабы? Вон с того берега потянулись «Газели». Видишь? А два «Урала» уже ночью смылись. Зевонули воду.

Водитель «Урала» открыл дверцу кабины, зевнув, осмотрелся и коротко скомандовал.

— Поехали! Если «Газели» пошли, значит прорвёмся. На Тереке будем чай пить.

От чёрной гальки скатившейся неожиданно большой воды исходила сырость и холод. Застоявшиеся машины осторожно передвигались след в след. Какие буксвовали — тут же вытаскивали другие машины. И когда «Урал» вышел на ппротивоположный берег, у Владимира отлегло.

«Десятое августа сегодня… Заждался Саша, ох как заждался, если…»,- думал Найдёнов. - « А ещё шестьдесят километров вездеходом. Как минимум двое суток ещё»…

«Если…» он не хотел и допускать.

«Там старина! на месте, ждёт. У него нет другого выхода, кроме, как ждать, если проб натаскал… Ох, и далась же тебе «свободная геология»! Когда уже ты угомонишься, Саша. В тылу у тебя всё обернулось к лучшему. Правда, ты не знаешь об этом».

Константин, водитель «Урала», махнул рукой на Найдёнова, когда тот, было , принял решение остановиться, выгрузить вездеход и дальше пробираться к лабазу самостоятельно.

— Будем идти до тех пор, пока «Урал» способен идти. Ты же торопишься? Вот и полезем вперёд. А там, как получится.

У самой наледи стало ясно, что дальше машиной идти рискованно. Подошли к террасе, «Урал» уткнулся в неё и вездеходчик лихо выкатил машину на террасу.

— Ну, Лапин, тебе бы в цирке выступать! - похвалил Константин.

— Мне, Макару, один хрен, где выступать, -развернулся почти на одном месте Лапин, потёр руки, осмотрелся и сказал, как отрубил:

— Пока не поймаю хариуска, пока не пожрём, пока не выспимся, никуда не поедем. Вёдро! Погода-то какая, а?! - Вытащил телескопическое удилище, подправил «мушку» и спустился к наледи.

Водитель «Урала» занялся техуходом, отбросив капот, достав из-под сидения инструмент. Найдёнов отыскал в вездеходе котелки, чайник стал соображать ужин.

До Глухова, оставалось всего — ничего, не больше дневного перехода. Желание идти готово было заставить Владимира бежать впереди вездехода, лишь бы двигаться, но он знал золотое правило. Водители определяли график движения транспорта, а не те, кто их нанимал или слыл их начальником. От их каприза и умения складывался исход задуманного предприятия.

Обед был уже готов, когда Константин вдруг привстал и выругался.

— Никак Лапин в лапы «хозяину тайги» напросился? Глянь, Володя, как чешет по наледи, а за ним медведь?! А у нас и паршивого дробовика-то нет, чёрт, припугнуть.

— Э-э! А что ждать, догонит ведь!

Найдёнов схватил первый попавшийся кол и побежал навстречу орущему, что есть мочи, Макару, так и не выпустившему ни удочку, ни ведро. О бежал шустро. Оставалось всего несколько десятков метров до конца наледи, но там, впереди, была уже глубокая протока. Макар остановился, обернулся и… бросился в протоку. Медведь остановился на краю наледи, потянул воздух носом. В это время водитель «Урала» надавил на клаксон. Сирена повисла протяжным душу раздирающим звуком над долиной рек. Зверь поводил головой, не понимая что за звук и откуда он появился и бросился в воду вслед уплывающему вниз по течению вездеходчику.

Владимр был уже у протоки, когда на берег около него выскочил уже без ведра и удочки Макар. На нём был только один резиновый сапог, другой, видимо стащило водой. Медведя немного протащило дальше вниз по течению, он тоже вылез, стряхнул по-собачьи воду и стал на задние лапы. То ли заметив второго человека, то ли он внял опасности, исходящей из непрекращающегося звука сирены, медведь бросился снова в протоку и, переплыв её, направился, оглядываясь к наледи. А у края её, откуда не возьмись, появился второй медведь.

— Никак мака, язви её в задницу! Бормотал Лапин, когда к нему подоспел Найдёнов.

— Ну и резвый ты, Макарушка, так от пестуна драпать? - выдохнул тяжело Владимир и отбросил палку.

— Побежишь тут! Видел заерюгу…

— Пестун это, Макар.

— Какая разница? Пестун, медведица. Когда посмотрел на него, чуть в штаны не наложил.

Когда Макар с Владимиром подошли к машине, Константин спокойно уже ковырялся под её капотом. Макар, ещё под впечатлением погони за ним пестуна, размахивал руками, комментируя, как он заметил медведя, как тот его скрадывал…

— О-о! А что за вонь такая, Макарушка? Глянь, да у тебя из-под халоши говно выглядывает? - поморщился Константин.

— Ты что? Это глина! - и Макар провёл по жёлтому налёту на ноги. Понюхал и поморщился. - И правда оно…

— Вот-вот, сам не заметил, как усрался, бедняга.- Без тени насмешки по-деловому заключил Константин, откручивая какую-то гайку. - Поди замочи штанишки-то, а то на всю ивановскую дермом несёт. Ну и вонючий ты, Макарушка.

Лапин растерянно огляделся, ещё раз понюхал и выругался.

До протоки было далековато, да там где-то по наледью скрылась медведица с пестуном. Вездеходчик потоптался на месте, сбросил сапог и снял штаны.

— Действительно…, - пробормотал он,- как бы утвержаясь в мысли, что это действительно не глина.

— Жрать надо меньше, прежде чем к наледи ходить!- по-деловому ухмыльнулся Константин.

— Посмотрел бы я на тебя, окажись на моём месте,- пробурчал Лапин и с опаской направился к небольшому ручейку, текущему в направлении протоки.

Найдёнов откровенно хохотал то ли над растерянностью перепуганного вездеходчика, то ли над показным спокойствием Константина, то и дел по ходу диалога, подмигивавший Найдёнову.

А когда все сели трапезничать, Константин демонстративно взяв чашку с кашей, отодвинулся от Лапина. А тот посмотрел на него, показал вымытые ему руки и утверждающе заорал:

— Ну не пахнут же, что морду воротишь!

Здесь уже грохнул от смеха и Костя, и Владимир.

После обеда Макар неожиданно обратился к Найдёнову.

— А что, начальник, может рванём, а? Что тут отлёдиваться.

— У тебя ещё штаны не просохли,-намекнул на недавний казус Константин.

— А ты что, забоялся один остаться, что ли?

— А что мне бояться. Залезу в кабину и…

— …тоже наложешь в штаны.

— Ладно, вам, ребята!- улыбнулся Владимир. Отдохнём немного и двинем с Макаром. Если всё нормально будет, через пару дней вернёмся сюда. А Константин, поджидая нас, отоспится впрок.

Найдёнов мысленно был благодарен предложению Макара. Если бы не медведь и удачная рыбалка, Макара трудно было бы заставить ехать сегодня. А поскольку тот ещё был любитель поспать, то утром поднимать его рано было бы очень трудно.

На переломе последнего месяца лета солнце уже не так грело и в кабине вездехода было сидеть сносно. Лапин знал своё дело и умело форсировал трудно проходимые места.

— Ну ты ас! - похвалил его Владимир.

Макар улыбнулся обычной мягкой своей улыбкой.

— Если такая дорога будет, то к утру доберёмся.

— Вода сошла. Доберёмся. А что отдыхать не будем по дороге?

— А что отдыхать? Остановимся, чайку попьём и снова погоним. Далеко ещё. Километров восемнадцать — двадцать. Правда, там ещё одна наледь будет.

— Дойдём! Где наша не пропадала!.. Зря только ружьишко не захватили…

Найдёнов всё-таки не думал, что встреча с медведем оставит такой глубокий след в сознании Лапина. «Но лучше всё-таки бояться, чем бравировать этим»,- пришла на ум ему мысль бывалых таёжников.

Наконец впереди открылась ещё одна наледь. Разбитая промоинами, с разбросанными по галечнику глыбами льда, она простиралась далеко за поворот реки. Наступившие сумерки впереди скрадывали болото.

— За поворотом через четыре-пять километров должен быть лабаз Глухова. И Если всё у него хорошо сложилось, то через пару-тройку часов будем на месте, если болото пропустит, сказал Найдёнов и положил карту в планшет.

— Пролезем! - уверенно отозвался, позёвывая Макар.

— А то может отдохнём пару часиков?

— Как болото покажет? Пропустит, тогда что время терять. Вперёд!

Сумерки словно растворили наледь. Её очертания сливались с берегами, покрытыми крупными валунами. Макар ехал осторожно, чтобы не сесть в зыбун или подсесть на валуны.

— Что это там впереди? Кивнул головой Макар.

— Не вижу.

— Сохатые кажется… Да вон за наледью, - остановил вездеход Макар.

— А вон и третий пасётся, - нерешительно произнёс Владимир. - Так это лошади, Макарушка! Лошади, чёрт побери! Кажется подъезжаем, - радостно воскликнул Найдёнов и потёр руки.

— Людей не видно что-то.

— Лошади рядом не пасутся, Макар. Люди подальше будут. Свет можешь включить?

— Какой свет, начальник! Отродясь на этой жестянке не было.

— Ты же говорил, что осенью и зимой с Гудило на охоту мотаешься?

— Так мы ночами не ходим. Ночами только чеканутые ездят, да мы с тобой сейчас. Не хватало на что-нибудь напороться в коне нашего предприятия.

Трое лошадей настороженно посматривали на проходящий мимо вездеход. Стреноженная пёстрого окраса лошадь неожиданно шарахнулась в сторону, за ней последовали остальные. Наледь закончилась и уже в темноте за деревьями мелькнул огонь.

— Наконец- то! За поворотом, видишь Макар.

— Вижу. Сейчас валуны обойдем…

У костра Найдёнов заметил троих людей. Один из них был явно ребёнком. То подбрасывал что-то в большой костёр, то жался к взрослым.

— Откуда здесь столько народу? Должны быть двое: Сеня и Глухов. А здесь ребёнок, у наледи пасущиеся лошади…

— Пастухи наверно,- заглушил двигатель Макар.

У костра действительно были пастухи. Недалеко стояла палатка, поставленная, как обычно ставят на стойбищах эвены.

— Здорово!- приветствовал Найдёнов, пожимая руки стоящим у костра людям.

— Здорово! Ночами танкетку можно на камни посадить, однако, что свет не включили?- ответил старший, назвавшийся Михаилом.

— Петруха,- ответил другой.

— А тебя как зовут, а? - наклонился к мальчонке Найдёнов.

— Илья это, - ответил за него Петруха.

Света нет у нас. И так вроде видно ещё,- устало пожимая руки ответил вездеходчик Михаилу.

— Мы за Глуховым приехали, не видели? - спросил Михаила Найдёнов.

— Василича?

— Да!

— Там он,- махнул рукой Петруха. - На лабаз вечером ушёл. Консервы кончились. К утру придёт.

— Фу-у…,- отлегло у Владимира. - Слава Богу! Живой?

— А что с ним сделается? Всё камни собирает. Вот лошадьми две недели назад привезли их во вьюках. Я ему сказал больше харчей бери, а он камней много наложил. Последние три дня рыбой только питались.

— Так вы две недели здесь стоите?

— Две. Перед самой большой водой ушли с Сунтара. Ждём танкетку. Если бы сегодня не подошли, то через два-три дня пошли бы Василича на трассу бросать лошадьми. Мне на Агаякан надо с детьми. Дел много.

Макар выгружал из вездехода торбы с продуктами, котелки, чайник. Найдёнов долго копался в мешке, пока не вытащил конфеты и протянул ребёнку. Тот прижался к отцу, посматривая на него.

— Бери, раз дают.

Илья взял одну конфету и спрятал лицо за отца.

— Бери все! Бери, бери! - уговаривал Владимир.

— На вот печенья,- протянул начатую пачку Макар.

Михаил принял подарки и положил их на сухое бревно.

— Стесняется,- погладил по голове сына отец.

Откуда-то из темноты молча появилась собака.

— Вот и Бич вернулся. Значит хозяин близко.

Из темноты к костру шагнула фигура человека, опирающегося на палку.

— Саша! - вскрикнул Владимир.

— Вовка! - отбросил палку Александр.

— Чёрт, где и сколько времени тебя носит, а? - тискал друга Найдёнов.

— По тайге-матушке, Вова и ровно столько, сколько договорились с тобой!

— Тебе матушка, а кое-кому — тёща!

— С каких это пор тайга тебе тёщей стала?

— С тех пор, как ты пошёл в «свободные геологи». Ну и как «свобода», дала результаты?

— Потом, Вова, потом! Расскажу, дай передохнуть.

Глухов освободился от объятий Найдёнова, снял ружьё, сбросил рюкзак. Прихрамывая, подошел и поздоровался с водителем вездехода.

— Как дорога?

— Сносная.

— Вначале мне показалось, что где-то и что-то гудит, - потянулся за чайником радостно возбуждённый Александр. - Прислушался. Думал…

— Гальюнации! - перебил Владимир.

— Вот-вот! Галлюцинации,- засмеялся поправляя Владимира Александр. - А потом снова раздался гул. Нет, думаю, не послышалось…

Найдёнов смотрел на друга худого, заросшего, взъерошенного, обутого в перелатанные стёжками ниток резиновые сапоги и одетого в выцветшую штормовку, возбуждённо говорившего, между фразами отхлёбывающего из почерневшей кружки не то остывший чай, не то простую воду, и ему показалось, что друг настолько свыкся со своим положением, что забыл уже о том, что именно заставило его уйти в это добровольное изгнание под предлогом «свободного геолога». Посмотрел на часы. Было около двенадцати ночи.

«В Москве сейчас только около шести вечера. Наберу Ольгу» - и Владимир пошёл к вездеходу, где в кабине находился спутниковый телефон. - «Нет! Надо подготовить друга. Если бы со мной это произошло, у меня бы крыша поехала».

Макар доставал копчёную колбасу, открывал ножом консервы, ломал зачерствевший хлеб. Потом хлопнул себя по лбу, вернулся к вездеходу и достал две бутылки водки.

— Ну что, мужики! Что лясы точить, надо горло промочить! - крикнул Макар, приглашая к костру. - Давай те кружки, а то уже невтерпеж. Кишка на кишку протокол пишет. Давай, Михаил, кружку.

Михаил снял с сучка обгоревшего пня кружку, поставил перед Макаром. Тот налил в неё водки. Остальные подставили рядом свои кружки

— А ты, Илья, на колбасу нажимай! - подал ему кусок колбасы и хлеба Макар. Тот уже освоился и не заставил себя уговаривать. Но Михаил молча взял хлеб и колбасу из рук Ильи, отломил кусочек хлеба, отрезал своим ножом кусочек колбасы и всё бросил в огонь. Плеснул из своей кружки в костер немного водки. Остальные, было, попытались тоже задобрить Духа Огня, но Михаил улыбнулся:

— Принял хорошо же огонь. Вон как пыхнуло пламя! Остальное кушать надо, пить надо, а то на второй раз не хватит,- и рассмеялся. - Будем! - и хотел уже выпить.

— Погоди, Михаил, - остановил Михаила Глухов. Он встал с кружкой, посмотрел на всех.

— Я хочу выпить за Михаила, за его семейство. Без него вообще не состоялась бы эта встреча.- Александр помолчал, потом добавил. - Прошлой весной он похоронил жену. Остался один с детьми. В первый день нового года, возвращаясь с охоты в посёлок с Петрухой, они спасли меня, замерзавшего около наледи. Вот так и породнились мы. Два бобыля в одной семье… А Илюха, теперь и мой названный сын. Теперь у него два отца будет. Зимой будет учиться в Москве, а летом — возвращаться к своему родному отцу так, Илюша?

Ребёнок уплетал колбасу с хлебом, смотрел на всех и улыбался.

— Давайте выпьем за Михаила, чтобы у его семейства всё хорошо сложилось. Будь здоров, Михаил!

Глухов обнял отца семейства. Тот улыбнулся, смахнул слезу, поднял кружку и добавил:

— И за Василича выпьем, чтобы нашёл жену себе. Зачем пропадать такому человеку? Разве в Москве баб не найдётся с ним жить?- и выпил.

Найдёнов перехватил взгляд друга.

— Всё в порядке, Саша! - тихо сказал он.

— Жива!?

— И ждёт тебя в Москве!

Глухов поставил кружку на землю. Закрыл лицо руками и, завалившись на бок, еле слышно зарыдал. Владимир передал кружку Макару, подскочил к Глухову, обнял его голову, приговаривал:

— Сейчас, друг, сейчас! Успокойся! Сейчас позвоним домой. Успокойся! Всё хорошо!

Когда Глухов подходил к костру и увидел Найдёнова, которого не только не ожидал встретить, но даже не мог подумать, что друг каким-то образом узнает о времени выброски его из тайги, настолько это давно было, насколько с уничтожением зимовья какими-то проходимцами и лишившими его связи, всё было неопределённо в планах самого Глухова и Найдёнова, что так мучившее его сознание о судьбе Оленьки внезапным появлением Владимира словно ставило точку: всё кончено, никакой надежды. И друг приехал его встречать для того, чтобы подготовить к этой развязке?

Александр сознательно не задавал вопрос о своей жене, стремился не касаться его, как канувшего в Лету прошлое. Но произнесённые слова Найдёнова : «Всё в порядке, Саша!» - сломали напряжение Глухова и он уже не владел собой.

Два друга сидели у костра всю ночь. Им не к чему было ложиться спать. Они должны были рассказать друг другу слишком много, чтобы это уместилось в ещё недлинную ночь начала августа, на небосводе которой то и дело появлялись метеорные росчерки Плеяды, словно скрепами своими подписывали итог собственных откровений перед собой и миром тишины, костра и покоя в душах, какой они наконец обрели.

— Спасибо тебе, Володя за всё, что ты и Верочка сделали для меня и моей Оленьки.

— И тебе спасибо, Саша.

— За что?

— За то что ты есть, что в тебе ещё живёт Дон Кихот от свободной геологии, какую ты выстрадал не ради того, чтобы она существовала как способ изучения истории Земли и её недр, для этого хватит других методов, а для собственного выражения потребности идти к истине, несмотря на те повороты судьбы, в бездне которой могли исчезнуть кто угодно, только не ты. Твой пример помогал и мне выжить, помнишь? И сегодня видеть свой смысл в жизни, какой ты постоянно открываешь мне своим существованием. Уж прости меня, если это звучит высокопарно. И хотя по жизни я обыкновенный обыватель по сравнению с тобой, способным что-то делать в том числе и в геологии, как науки, мне хорошо находится рядом.

— Нет, ты, Володя, не обыватель, ты творишь общество духом и делом своим, отношением к нему. Побольше бы таких людей в обществе, и они бы стали добрее и чище, менее завистливые и алчные в удовлетворении своих плотских потребностей. И рад, что ты у меня есть, что не растеряли, а обрели за время барахтанья в условиях нескончаемых перемен, за которыми кажется и смысла в них уже не видно. Но оказывается не всё подвластно временному ничтожеству. Оно действительно временно, а нам жить ещё долго с тобой надо за всё то безвременье, какое касалось нас и бросало, когда в бездну чувств и любви, а когда в бездну безнадёжности. Мы вылезли из неё, теперь нам открывается другая бездна под названием обретённой семьи, где у меня и Оленьки появились существа, хоть и не родные, но так нужные и близкие нам, а к тебе прибилось то долгожданное всё, чем ты так был обделён, Вовка. Я рад, что у тебя есть Верочка, что Олег по твоим стопам пошёл.

— Светло уже, Саша, а мы так и не уснули, - тихо произнёс Найдёнов.

— Знаешь, Вова, я боюсь заснуть сейчас. Боюсь, что это какой-то чудный сон, какой снизошёл ко мне…

— Довольно, Саша! Довольно. Теперь у нас всё будет хорошо. Надо только добраться тебе до Москвы.

— А как же ты? Ты столько времени потерял, оставив свой полигон?

— Что полигон? Это работа. Не всё в ней, хотя от неё многое зависит. Благодаря спутниковой связи, я всё время в курсе дела, Саша. В потерянном рабочем времени есть тоже какой-то скрытый смысл, когда можно со стороны временно недосягаемого дела понять, в каком состоянии оно находится лучше, чем мельтешить перед глазами своих работяг ежедневно. С Хандыги я вылечу в район, а там мои подберут меня своим транспортом. В ноябре закатим такую вечеринку, какой у нас с тобой никогда ещё не было. Сын мой обещал приехать и невестушку показать. Так вот… В кабине вездехода в моей полевой сумке для тебя приобрёл телефон, чтобы ты каждый день говорил с женой, как только попадёшь в зону устойчивой связи. Ну меня не забывай, звони!

— Непременно!

С рассветом Макар Лапин запустил двигатель вездехода и семейство Михаила, проспавшее всего несколько часов, снова тянулось к костру, кипятило чайник и, наскоро позавтракав, привели с окраины наледи лошадей и начали собираться в дорогу. Михаил с сыном и лошадьми к себе на Агаякан, Глухов с Ильёй и Найдёновым — к оставленному в долине речки «Уралу».

Михаил похлопал по худеньким плечам сына.

— Пока, Илья! Слушайся Василича, а к лету приезжай домой. Я тебе твоего жеребёнка под седло поставлю… Ездить сам будешь.

— А на охоту поедем?

— Куда она денется, охота? Поедем… Только охота осенью бывает хороша, да зимой. А ты летом приедешь… На рыбалку — другое дело. Ладно, иди к вездеходу!

— Только я в кабинку, Василич! - обрадовался Илья.

— Конечно! - ответил Глухов

Все заулыбались тому, как Илья назвал Глухова.

— Зови дядей Сашей, Илья! Поправил брата Петруха.

— Ничего, обвыкнет в Москве, - махнул рукой отец и отвернулся, чтобы никто не видел повлажневших глаз Михаила.

А Илья уже сидел на сидении рядом с Макаром и что-то говорил ему. А когда вездеход круто разворачивался, выглянул из люка и помахал рукой стоявшим около лошадей родным.

* * *

В аэропорту Домодедово в зале прилёта самолётов навстречу, прихрамывающему, опирающемуся на костыль Глухову, держащему за руку Илью, озирающегося по сторонам заполненного светом и толпой народа зала, спешила Оленька, держа за руку девочку. На какое-то мгновение мужчина и женщина остановились, потом бросились навстречу друг другу. Они стояли, обнявшись, разрезая поток одних людей, спешащих куда-то улетать, а других — встречать тех, кто уже прилетел. Дети испытующе смотрели друг на друга, держась каждый за взрослого.